Все сочинения героя романа достаточно подробно комментируются рассказчиком. Причем - удивительное дело! - о додекафонных приемах ни слова! Нигде Серенус Цейтблом, от имени которого ведется повествование, не говорит о "рядах", инверсиях, ракоходах и прочих модификациях двенадцатитонового ряда (Шенберг называл его Grundgeschtalt - основа).
Об оркестровой фантазии "светочи моря", еще ученическом произведении, сообщается, что "это образец утонченной музыкальной живописи... и компетентная публика уидела в молодом авторе высокоодаренного продолжателя линии Дебюсси-Равеля".
В дантовских и верлено-блейковских романсах в стремлении к "слиянию со словом", да и в самом выборе стихов проглядывает Гуго Вольф Итальянской и Испанской Книги песен, Сонетов Микеланджело.
А вот то, что брентановский цикл, разбору которого уделено в романе значительное место, навеян вокальным циклом и ранними симфониями (с вокальным началом) Густава Малера, не подлежит сомнению. Во-первых, Клеменс Брентано - один из составителей знаменитого сборника "чудесный рог мальчика", во вторых - емко и точно найденное определение малеровской амбивалентности индивидуального и народно-почвенного: "эта сведущая, настоящая, сверхизощренная музыка в непрестанных муках домогается народной мелодии".
"Пародийная витиеватость" комической оперы "Бесплодные усилия любви" по Шекспиру заставляют вспомнить одновременно и "Кавалера роз" Рихарда Штрауса, и "Похождения повесы" Игоря Стравинского. Атмосфера "забавной и приятной комедии", характеристики действующих лиц, изысканный оркестр и, главное, "многозначительные повторы, остроумные и глубокомысленные возвращения уже знакомого", "комически-гротескное отчаяние рыцаря", лирически-страстное и одновременно причудливо-карикатурное - все это воссоздает мир образов "Кавалера роз". Для автора "Доктора Фаустуса" тоска по светски элегантному искусству прошлых веков, растворенная в пародии и гротеске - характерная примета времени.
Столь же яркая примета того - довоенного - времени - космически-вселенская, захватывающая дух грандиозность, которая ужасает Серенуса Цейтблома в одночастной симфонии "Чудеса Вселенной", датой сочинения которой указывается 1913 год. Это уж несомненный Александр Скрябин с его "темами возникающих творений" в "Поэме экстаза" и замыслом "Мистерии".
Игровой характер кукольной оперы "Gesta Romanorum", сочиненной Леверкюном в годы первой мировой войны, конечно, от "Истории солдата" Игоря Стравинского. А исполнительский состав в точности соответствует партитуре этой ""читаемой, играемой и танцуемой сказки". Совпадает и дата сочинения сказки Стравинского и оперы Леверкюна, различен лишь сюжет (впоследствии Томас Манн положит эту историю в основу своего романа "Избранник").
Оратории Леверкюна, столь важные для концепции романа - "Апокалипсис" и "Плач доктора Фауста" - навеяны, видимо ораториями Ганса Пфицнера "О немецкой душе" (слова Йозефа Эйхендорфа, 1921) и "Темное царство" (1929 г.). Ганс Пфицнер, считавшийся в 10-20-е годы одним из наиболее значительных композиторов Германии, с 1929 года жил в Мюнхене (где писатель, как мы помним, поселяет и Леверкюна) и оказался одним из немногих европейски известных музыкантов, активно поддержавших гитлеровский режим. Мрак безумия, в который погружается герой после сочинения Плача" (в 1930-м), недвусмысленно соотносится Томасом Манном с нацистским безумием, к которому Ганс Пфицнер имел прямое отношение. "Договор с дьяволом" реального немецкого композитора, ничего, кроме позора ему не принесший, оказывается сниженной параллелью судьбы героя романа, как бы его политической ипостасью.
Но вот в Концерте для скрипки с оркестром и в сочинении для струнных, духовых и рояля узнаются два крупных произведения Альбана Берга - Скрипичный концерт и Камерный концерт для скрипки, фортепиано и 13 духовых. Когда рассказчик говорит о первой части скрипичного концерта, исполненной сладостной нежности, и приводит аккорд:c-g e b d-fis-a, становится ясно, что писатель находился под обаянием именно берговского концерта - одного из самых ярких сочинений этого жанра нашего столетия. А главная мелодическая фраза (она же - ведущий аккорд) - не что иное, как "анаграмма" темы концерта Берга. Цитату из хорала Баха в этом концерте писатель заменяет цитатой из сонаты Тартини "Дьявольские трели". К тому же, Альбан Берг применял додекафонную технику.
Как видим, опусы вымышленного Томасом Манном композитора соотносятся с реальной музыкой разных авторов. И меньше всего с произведениями Арнольда Шенберга. А даже если бы Арнольд Шенберг и стал прототипом манновского Фауста, это вовсе не означало бы "демонизацию" еврея. Имеется, однако в романе великого немца архиконсерватор приват-доцент Хаим Брейзахер, рассуждениям которого рукоплещут те, кто вскоре будет рукоплескать бесноватому фюреру. Они скорее чувствовали "неуместность таких рассуждений в устах Брейзахера, чем своих аплодисментов в его адрес". А разве у нас мало сейчас брейзахеровщины? Но "можно ли досадовать на иудейский ум..."?